Читать интересную книгу Своих не бьют - Владимир Слепченко

– Отпусти, – тихо попросил Стас.

– А где волшебное слово? Тебя че, предки не учили, что нужно быть вежливым?

– Андрюх, кончай, – сказал Кеша Слюнкину, толкнув его в плечо.

– Да я и не начинал еще. Просто прошу чувака быть поуважительней. Так что, Хромой?

– Отпусти… пожалуйста, – выдавил Стас.

– Так то! – бросая руку Стаса, довольным тоном произнес Слюнкин, возвращаясь к поджидавшим его рядом друзьям. – О—о—о!!! А вот и наша любовь шлепает! – пропел Андрей, манерно кланяясь поднимавшейся по ступенькам Лене Звездиной. – Хромой, что же ты стоишь как столб? Встречай скорей утреннюю звезду!

– Проводишь? – обворожительно улыбаясь, спросила Лена, вплотную подходя к Стасу.

Он молча посмотрел в ее темные глаза.

«И чего ты ведешь себя как дура? Я ведь тебе слова плохого не сказал», – подумал Стас и, отвернувшись в сторону, отошел от Звездиной.

– Ладно, пошли, – хлопнув Стаса по плечу, сказал Кеша и потянул друга в раздевалку. – А на Слюну внимания не обращай. У него бывают заскоки, в детство впадает.

Войдя в кабинет, Стас поймал на себе пристальные взгляды одноклассников. По некоторым лицам скользнула ехидная усмешка при виде его разукрашенного лица. Он занял свое место, стараясь не обращать внимания на колкие выпады в свой адрес. Раздался звонок и вместе с ним появилась Елена Владимировна. Поздоровавшись с классом она заняла свое место за учительским столом и открыла журнал.

– Хромченко, к доске, – расстроенной стальной струной задребезжал ее голос.

Стас поднялся и вышел к доске. Он долго выводил решение сложного уравнения. За спиной слышалось шушуканье и смешки одноклассников. Иногда Стас улавливал приклеившуюся к нему кличку Хромой. В конце концов, он справился с задачей.

– Садись, Хромченко, четыре.

– А почему четыре? – возмущенно спросил Стас. – Я же правильно решил.

– Долго думал, иди на место.

– Хромай скорей, тугодум! – услышал Стас в свой адрес.

Сделав несколько шагов, он был остановлен голосом классной.

– Так, Хромченко, и после урока задержись.

До скрежета сжав зубы, он сел за свою парту.

– Да ладно тебе, не парься, – попытался поддержать друга Кеша. – Чего тебе эта пятерка сдалась? Тем более, она ставит их только любимчикам, и паинькам. Забей. Интересно, чего она от тебя хочет? Какого фига после урока просит остаться?

– Не знаю, – шепнул Стас и пожал плечами.

Когда прозвенел звонок и все вышли из класса, Стас подошел к столу Елены Владимировны. Та не спеша закончила что—то записывать в журнал, и посмотрела на Стаса.

– Хромченко, что у тебя с лицом? Чья работа?

– Я упал, – ответил Стас, отведя взгляд в сторону.

– Это я сразу поняла по твоему лицу, – ехидно усмехнулась она. – Мне нужно знать с чьей помощью. Говори.

– Да я просто споткнулся, Елена Владимировна.

– Не начинай свою школьную историю со лжи. Не знаю, как это было в вашей деревне, откуда ты прибыл, но здесь, в Москве, это не принято. Мне нужна правда. Кто, когда и за что. Ну, я жду… – нервно постукивая по столу ручкой, продолжала она.

– Елена Владимировна, мне больше нечего добавить.

– Я же сказала, что мне нужна правда, – повышая тон, задребезжала классная. – В нашей школе должен быть полный порядок.

Стас смотрел себе под ноги и молчал.

– Смотри Хромченко. Твое молчание приведет к тому, что в следующий раз тебя просто прибьют. А еще хуже, если из—за твоего молчания хулиганы останутся безнаказанными и чего доброго пострадает кто—нибудь еще. И виноватым в этом будешь ты. Понял?

Стас кивнул головой.

– Язык что ли проглотил, – съязвила Елена Владимировна.

– Да, понял, – проговорил Стас.

– Раз понял, иди, подумай. А потом все расскажешь.

Стас вышел из класса и присоединился к Кеше, поджидавшему его в углу большого шумного холла, где группировались и перемещались гулкие школьные массы. Кеша прислонился к стене и уставился в окно.

– Ну и чего она домогалась тебя? – спросил он друга.

– Да, – махнул рукой Стас. – Про синяки спрашивала. Кто их мне нарисовал.

– А ты что?

– Да что я? Сказал, что упал. Что еще говорить—то?

Кеша задумался.

– Неплохо было бы от Киселя избавиться, – наконец сказал он вслух, рассеянно глядя перед собой. – Но нужен особый способ. Если его заложить, вряд ли из этого что—нибудь выйдет.

– Я не стукач! – возмутился Стас.

– Не мешай, я не с тобой разговариваю. Просто размышляю вслух, – перебил Кеша. – Способ… возможно, я найду подходящий, – усмехнулся он.

– Что за способ—то?

– Узнаешь, – напустил на себя таинственный вид Кеша. – Пошли пополнять кладовую знаний. Скоро звонок.

Вечером, когда Стас сидел за столом с родителями, отец поинтересовался:

– Ну что, как неделя прошла, чем порадуешь?

– Нормально.

– А принеси—ка дневник, мы с матерью взглянем.

Стас вышел из кухни. Сердце сжалось в маленький комочек. Он попытался взять себя в руки, но воображение уже начало свою работу, рисуя красочные картины расправы, которую через несколько минут учинит ему отец. Стас вошел в свою комнату и достал из сумки дневник. С трудом переставляя непослушные ноги, он вернулся в кухню и протянул его отцу.

– Так, неплохо, – просматривая дневник, произнес отец. – А это что такое? Почему сначала по английскому пятерки, а тут тройка? – ткнул он пальцем в аккуратно выведенную красными чернилами оценку. – Зря тебя, что ли, Галина Викторовна нахваливала? Или ее переводческий опыт не дотягивает до программы московской средней школы? – съязвил отец. – Не понял? Что это значит фр. яз?

– Французский язык. Я перешел во французскую группу, – опустив глаза, тихо произнес Стас.

Отец и мать вопросительно переглянулись. Стас заметил, как побледнело и осунулось лицо матери и как виновато забегали за линзами очков ее глаза.

– Что это значит? Как это, он перешел? Какой к чертовой матери французский?! Самостоятельный очень стал? – с хрустом сжимая кулаки, рявкнул отец.

– Учительница сказала, что с моим английским нужно сразу в институт. Я ответил, что немного знаю французский. Меня и перевели во французскую группу.

– Так, – поднимаясь со стула и закладывая руки за спину, зловеще сказал отец. – У тебя две недели. Еще хоть одна тройка, и будет совсем другой разговор. Каждый день дневник на стол. Что за самовольство? – нервно измеряя кухню шагами, накалялся он. – Ты у меня из—за стола не вылезешь! – отвешивая сыну звонкую оплеуху, перешел он на крик. – Быстро за уроки! И почему на полу крошки и мусор до сих пор не вынесен? Бегом!

Выполнив распоряжения, Стас закрылся в своей комнате и старался не высовываться, чтобы лишний раз не попадать под руку разгневанного отца. Через закрытые двери до него долетали возбужденные, о чем—то спорящие голоса родителей. Речь отца была резка и раздражительна. А мать, как показалось Стасу, пыталась в чем—то оправдаться.

«По ходу у бати настроение хорошее в связи с ожидаемым повышением. А то бы точно прибил, – облегченно выдохнул Стас. – Интересно, чего он на матушку наезжает. Она—то здесь причем? Странно все это. И французский… сдался он ему. Какая разница один язык я буду знать или два? Видать, французы ему когда—то хорошо насолили, – подумал Стас и с двойным усердием накинулся на уроки. – Но теперь, по крайней мере, не надо скрывать, что я изучаю ля лянг франсэз», – улыбнувшись, заключил Стас.

9

Прошло около двух месяцев с момента переезда Стаса в Москву. Он успел свыкнуться с колкостями Слюнкина и насмешками одноклассников. Стас старался избегать любых контактов со Звездиной, хорошо запомнив Кешин совет держаться от нее подальше, а также урок, преподанный ему Киселем. Дружба с Кешей крепла день ото дня. Каждое утро они встречались внизу у подъезда и вместе шли в школу.

– Слушай, Кисель чего—то в последнее время затаился. Уж не задумал ли чего? – одним морозным утром поделился Кеша со Стасом своими мыслями, поеживаясь от холода.

– Думаешь? – спросил Стас, подходя ко входу в школу.

– Раньше и недели не проходило без какой—нибудь истории, – потянув на себя дверь и пропуская вперед друга, ответил Кеша.

– Слушай, Кеш, – перебил его Стас. – А чего он, например, до тебя или Слюнкина не докапывается?

– У Андрюхи двоюродный брат крутыш. В качалку ходит, кик—боксингом занимается. У него серьезный тусыч, и Кисель это прекрасно знает. А меня? – ухмыльнулся Кеша, расшнуровывая ботинки. – Если меня тронет, братишка вернется, яйца ему отрежет, яичницу сделает и сожрать заставит. Жаль, что он в армии. Я бы с ним поговорил насчет тебя.

Поднявшись по лестнице, они вошли в класс французского и заняли свою парту возле окна. За несколько секунд до звонка появилась Екатерина Михайловна. Поприветствовав ребят, она отметила присутствующих и вызвала Кешу. Тот достаточно бойко ответил на все заданные вопросы всего лишь с несколькими ошибками и, получив законную четверку, довольный сел на место.